И если я, Земля, тебя забуду...

Марвин стиснул зубы, когда «разведчик» перевалил через гребень плато и начался долгий спуск Но тут он различил еле заметную колею, уходящую вниз по склону, и ему полегчало Они, похоже, были не первыми, кто здесь спускался.
 Они пересекли теневую черту, солнце скрылось за краем плато — и пала ночь Зажегся парный прожектор, бледно–голубые полосы света заплясали на скалах по курсу, и уже не нужно было глядеть на спидометр, чтобы узнать скорость Так они ехали долгие часы, огибая подножия гор, которые своими острыми вершинами, казалось, прочесывают звезды, пересекая долины и время от времени на считанные минуты выныривая из тьмы под солнце, когда взбирались на перевал.
 И вот справа, вся в складках, легла припорошенная пылью равнина, а слева, вознося — милю за милей — неприступные бастионы уступов, стеной встала горная цепь, уходящая в дальнюю даль до самой границы обозримого мира, за которой исчезали ее вершины Ничто не говорило о том, что здесь когда–либо бывал человек, если не считать остова разбитой ракеты да пирамидки камней рядом, увенчанной крестом из металла.
 Марвин решил, что горам не будет конца, но миновали часы, и гряда завершилась последней вздыбленной кручей, которая отвесно восставала из нагромождения невысоких холмов Они съехали на гладкую равнину, исполинской дугой забиравшую к далекому горному краю, и до Марвина постепенно дошло, что с ландшафтом начинает твориться что–то непонятное.
 Холмы справа застили солнце, и в открывшейся перед ними долине должна была бы царить непроглядная тьма Однако долину омывало холодным бледным сиянием, что лилось из–за скал, под которыми они теперь проезжали Но вот они выскочили на равнину, и источник света возник перед ними во всем своем великолепии.
 Двигатели смолкли, в кабинке стало совсем тихо, только еле–еле посвистывал кислородный баллон да изредка потрескивал, отдавая тепло, металлический корпус машины