Смерть и сенатор

Передавая свои папки, читая и уничтожая старые письма, закрывая ненужные счета и дела, диктуя последние наставления, составляя прощальные заметки, он порой ловил себя на том, что все происходящее кажется ему нереальным Боли прошли, и будто впереди еще много лет деятельной жизни Но путь в будущее преградили какие–то закорючки на кардиограмме — словно шлагбаум или анафема на загадочном языке, понятном лишь докторам.
 Почти ежедневно Диана, Айрин или ее муж привозили к нему внуков Прежде он плохо ладил с Биллом, теперь убедился, что сам был в этом повинен Нельзя требовать от зятя, чтобы он заменил сына, несправедливо винить Билла в том, что тот не годится для роли Мартина Стилмена–младшего Билл человек вполне самостоятельный, он хорошо заботится об Айрин, она счастлива с ним, у них есть дети Конечно, отсутствие честолюбия изъян (полно, изъян ли?), но такой, который можно простить.
 Он мог даже без горечи и боли думать о собственном сыне, который раньше него закончил свой жизненный путь и покоился — один крест среди многих — на кладбище ООН в Кейптауне Ему не довелось побывать на могиле Мартина Когда у него было время для этого, белый человек не пользовался любовью в бывшей Южно–Африканской Республике