Лето на Икаре

Беспощадное сияние высветило каждую мелочь в окружающей пустыне Никаких полутонов — слепящая белизна и кромешный мрак Ямы и трещины напоминали чернильные лужи, а выступы точно объяло пламя, хотя с начала восхода прошла всего одна минута.
 Неудивительно, что палящий зной миллиарды раз повторявшегося лета выжег из камня весь газ до последнего пузырька, превратив Икар в космическую головешку «Что заставляет человека, — горько спросил себя Шеррард, — ценой таких затрат и риска пересекать межзвездные пучины ради того, чтобы попасть во вращающуюся гору шлака?» Он знал ответ: то самое, что некогда побуждало людей отправляться к полюсам, штурмовать Эверест, проникать в самые глухие уголки Земли Приключения заставляли сердце биться чаще, открытая окрыляли душу Эх, много ли радости в этом сознании теперь, когда он вот–вот будет, точно окорок, поджарен на вертеле Икара.
 Первое дыхание зноя коснулось его лица Глыба, подле которой лежал Колин Шеррард, заслоняла его от прямых солнечных лучей, но прозрачный пластик шлема пропускал тепло, отражаемое скалами Чем выше Солнце, тем сильнее будет жар… И выходит, у него в запасе меньше времени, чем он думал.
 Тупое отчаяние вытеснило страх; Шеррард решил — если хватит выдержки, — дождаться, корда солнечный свет падет на него Как только термоизоляция космокара сдаст в неравном поединке — пробить отверстие в корпусе, выпустить воздух в межзвездный вакуум…
 А пока можно еще поразмышлять несколько минут, прежде чем тень от глыбы растает под натиском света