Конец детства

Одеждой и всеми повадками он напоминал дипломата старой школы: всякий без колебаний доверялся ему — и никому потом не приходилось об этом жалеть.
 — Сегодня полно народу, мистер Голд Должно быть, вам не хватает материала.
 Джентльмен из «Таймса» улыбнулся, откашлялся:
 — Надеюсь, вы восполните этот пробел, господин Попечитель.
 И замер, не сводя глаз с Кареллена, пока тот обдумывал ответ До чего обидно, что лица Сверхправителей — застывшие маски и не выдают никаких чувств Большие, широко раскрытые глаза (зрачки даже при этом слабом свете сузились и едва заметны) непроницаемым взглядом в упор встречают откровенно любопытный взгляд человека На щеках — если эти точно из гранита высеченные рифленые изгибы можно назвать щеками — по дыхательной щели, из щелей с еле слышным свистом выходит воздух: это предполагаемые легкие Кареллена трудно работают в непривычно разреженной земной атмосфере Голд разглядел бахрому белых волосков, колеблющихся то внутрь, то наружу в перемежающемся ритме двухтактного быстрого Карелленова дыхания Предполагалось, что они как фильтры предохраняют от пыли, и на этой шаткой основе строились сложные теории об атмосфере планеты Сверхправителей.
 — Да, у меня есть для вас кое–какие новости Как вам, без сомнения, известно, один из моих грузовых кораблей недавно отправился отсюда на базу Сейчас мы обнаружили, что на борту имеется «заяц».
 Сотня карандашей замерла в воздухе; сто пар глаз вперились в Кареллена.
 — Вы сказали «заяц», господин Попечитель? — переспросил Голд. — Нельзя ли узнать, кто он такой? И как попал на корабль?
 — Его зовут Ян Родрикс, он учился в Кейптаунском университете, студент механико–математического факультета