Космическая одиссея 2001 года

Для них часы будут стоять, как они уже остановились для Уайтхеда, Камински и Хантера.
 Порой Боумен, на котором лежали обязанности командира корабля, завидовал своим товарищам, безмятежно спавшим в морозном покое гипотермической камеры Они были свободны от всякой докуки и ответственности: пока корабль не долетел до Сатурна, внешний мир для них просто не существовал.
 Зато этот мир непрерывно следил за ними по индикаторам их биологических датчиков Чуть поодаль от множества приборов и шкал, сосредоточенных на пульте управления кораблем, были укреплены пять панелек с надписями: «Хантер», «Уайтхед», «Камински», «Пул» и «Боумен» Две последние были темны и безжизненны: их срок придет только через год На остальных трех сияли созвездия зеленых огоньков, возвещая, что у спящих все в порядке; на каждой панели был еще экран–индикатор, на котором светящиеся волнистые линии своим биением воспроизводили неторопливые ритмы пульса, дыхания и мозговой деятельности Время от времени Боумен включал звуковой выход датчиков, отлично, впрочем, понимая ненужность такого контроля, ибо при малейшем нарушении нормальных жизненных процессов мгновенно включился бы сигнал тревоги Словно зачарованный, Боумен вслушивался в невообразимо редкие удары сердец своих товарищей, ее отрывая глаз от ленивых волн, синхронно с биениями сердец скользивших по экрану.
 С особым волнением смотрел он на электроэнцефалограммы, эти факсимиле человеческих личностей, деятельная жизнь которых временно прервалась, но скоро вновь возобновятся Их линии были почтя прямыми, без зигзагообразных всплесков я падений — тех электрических «взрывов», которые свидетельствуют о работе мозга во время бодрствования или даже обычного сна Если в спящих и мерцала какая–то искорка сознания, то столь слабая, что ее не улавливали приборы и не сохраняла память