Рама II

Ее мысли быстро пробежали последующие недели, тревогу, тоску… наконец она набралась храбрости переговорить с отцом.
 — Я… я не знаю, что теперь делать, — говорила она, смущаясь в то сентябрьское утро в гостиной их виллы. — Я знаю, что ужасно разочаровала тебя — и сама разочаровалась в себе, — но хочу спросить, можно мне пока остаться здесь и попытаться…
 — Конечно, Николь, — отвечал отец Он молча плакал, слезы на его лице Николь видела впервые после смерти матери. — Мы все сделаем так, как надо,
 — проговорил он, прижимая ее к себе.
 «Мне так повезло, — вспоминала Николь. — Он все понимал И не подвел меня И ничего не спрашивал, когда я объяснила ему, что отцом ребенка является Генри и что я не хочу, чтобы об этом кто–нибудь знал, в том числе сам ребенок и Генри Он пообещал мне хранить тайну и сохранил».
 Внезапно вспыхнул свет, и Николь поднялась, чтобы заново обозреть свою тюрьму Только середина ямы была освещена целиком Оба края терялись в тени Невзирая на ее положение, она ощущала неожиданную легкость и бодрость.
 Николь поглядела на крышу амбара — в неописуемые небеса Рамы Она уже подумывала об этом и, повинуясь внезапному импульсу, опустилась на колени посреди своей ямы, чтобы помолиться впервые за двадцать лет