Пески Марса

Чего нам беспокоиться? — Он зевнул и потянулся, заполнив всю кабину. — Беспокоиться нечего.
 Воздуху на несколько дней, батареи заряжены, а голодать мы начнем через неделю, но вряд ли мы здесь столько проторчим.
 Само собой получилось, что Хилтон взял власть в свои руки, хотя, может быть, и сам того не понял Пилот без размышлений уступил ему свои прерогативы.
 — Значит, Фобос встанет через час? — спросил Хилтон.
 — Да.
 — Сколько времени он будет над нами? Никак не могу запомнить, как тут движется ваш дурацкий месячишко.
 — Он встает на западе и садится на востоке через четыре часа.
 — Значит, на юге будет около полуночи? Да мы вообще не сможем его увидеть! У него целый час будет затмение.
 — Ну и луна! — фыркнул Гибсон.
 — Это неважно, — спокойно сказал Хилтон. — Мы же знаем, где он, так что радировать сможем Больше сегодня делать нечего Колоды ни у кого нет? Нет? Тогда, может, Мартин развлечет нас рассказами.
 Но Гибсон не ударил в грязь лицом.
 — И не подумаю, — сказал он. — Кому тут рассказывать, как не вам?
 Хилтон застыл, и на секунду Гибсон испугался, не обиделся ли он.
 Ему было известно, что Хилтон редко говорит об экспедиции на Сатурн, но не мог упустить такой удобный случай Он знал, что больше случая не представится; к тому же рассказы о великих приключениях поддерживают дух Хилтон, кажется, сам это понял и улыбнулся:
 — Хорошо вы меня поймали, Мартин Ладно, расскажу при одном условии.
 — При каком?
 — Никаких прямых цитат, пожалуйста.
 — Ну что вы!
 — А когда будете про это писать, сперва покажите мне рукопись.
 — Непременно покажу!
 Это превосходило самые смелые ожидания Гибсона Он и не собирался сразу писать о приключениях Хилтона и очень обрадовался, что тот дает ему такое право Ему как–то не пришло в голову, что для этого просто может не представиться случая.
 За стенами самолета свирепствовала марсианская ночь, и небо было усеяно булавками звезд