Кто там?

И не могло быть, а между тем царапание настойчиво продолжалось, становясь все громче!
 Обычно космонавты не страдают суеверием, уж вы положитесь на мое слово, а не на всякий вздор, который пишут о нас Но неужели у вас повернется язык упрекнуть меня за то, что я, исчерпав все возможности логики, вдруг вспомнил, как погиб Берни Саммер, погиб совсем рядом со станцией…
 Его сгубил (вечная история!) один из тех случаев, которые считают «невозможными» Три неисправности одновременно: отказал регулятор кислородного прибора, так что давление внутри скафандра стало стремительно расти, не сработал предохранительный клапан, наконец, один из швов оболочки оказался недостаточно прочным Миг – и космос ворвался внутрь…

 Я не знал Берни лично, но почему–то воспоминание о его страшной участи вдруг потрясло меня до глубины души Ужасная мысль родилась в моем сознании О таких вещах обычно избегают говорить, но дело в том, что поврежденный скафандр – слишком драгоценная вещь, чтобы его списывать, пусть даже он убил своего владельца Его чинят, снабжают новым номером и вручают другому космонавту.
 Что происходит с душой человека, погибшего в межзвездном пространстве, вдали от родного мира? Быть может, это ты, Берни, цепляешься за последний предмет, который связывает тебя с твоей далекой утраченной родиной?
 Мне уже казалось, что царапание и шорох звучат со всех сторон, кошмарные видения носились перед моим взором Оставалась последняя надежда, единственный способ спасти свой разум: убедиться, что скафандр не принадлежал до меня Берни, что облегающий меня металлический кожух не был чьим–нибудь гробом.

 Не сразу сумел я нажать нужные кнопки и настроить передатчик на аварийную волну.
 – Станция! – простонал я – Неисправность! Проверьте, кому раньше принадлежал скафандр и…
 Я не закончил фразу; говорят, микрофон не выдержал моего вопля