Конец детства

Даже Ян, при всей своей пытливости и присущем ученому бесстрастии, порой ощущал: вот–вот нахлынет ужас, неподвластный рассудку Даже самый ясный и трезвый ум может утратить равновесие, когда нет кругом ни единой знакомой приметы и не на что опереться.
 А тут было очень много непонятного, такого, чего Виндартен даже не пытался ему объяснить, — то ли не мог, то ли не хотел Что за мгновенные вспышки и переменчивые тени мелькают в воздухе, стремительные, неуловимые, можно даже подумать, будто они лишь мерещатся? Быть может, это что–то грозное, величественное, — а может быть, просто бьющая в глаза чепуха вроде неоновых реклам в старину на Бродвее.
 И еще Ян чувствовал, что мир Сверхправителей полон звуков, его слуху недоступных Порой какие–то сложные летучие ритмы уносятся выше, выше или, напротив, все ниже — и исчезают за пределами восприятия Виндартен словно не понимает, что имеет в виду Ян, когда заговаривает о музыке, а потому ни как нельзя разобраться в этой загадке.
 Город не так уж велик, безусловно, гораздо меньше, чем были в пору своего расцвета Лондон или Нью–Йорк По планете, объяснил Виндартен, разбросано несколько тысяч таких городов, и у каждого свое особое назначение Это скорее всего можно сравнить с каким–нибудь университетским городом на Земле, только специализация здесь зашла много дальше Ян быстро понял, что весь этот город занят изучением инопланетных цивилизаций.
 Во время одного из первых выходов Яна за пределы четырех голых стен, где его поселили, Виндартен повел его в музей чужой культуры Это дало позарез необходимый заряд бодрости, наконец–то он попал в такое место, смысл и назначение которого вполне понятны! Если не думать о масштабах, этот музей можно бы принять за земной