Из солнечного чрева

Автоматические съемочные камеры фиксировали каждый кадр на экране радара, накапливая свидетельства, которых нам хватило на много лет спора Магнитное возмущение, опережающее облако, уже достигло нас; кажется, во всей обсерватории не было прибора, который так или иначе не отзывался бы на стремительное приближение призрака.
 Я изменил настройку радара; сразу изображение выросло настолько, что на экране умещалась только его центральная часть.
 Одновременно я стал менять частоту импульсов, стараясь различить слои Чем короче волна, тем глубже можно проникнуть в толщу ионизированного газа Таким способом я надеялся получить своего рода рентгеновский снимок внутренности облака.
 Казалось, оно меняется у меня на глазах по мере того, как я проникал сквозь разреженную оболочку с ее щупальцами и приближался к более плотному ядру Слово «плотный» применимо здесь, конечно, лишь относительно; по нашим земным меркам даже самые компактные участки облака были вакуумом Я почти достиг предела моей шкалы частот и уже не мог получать более коротких волн, когда приметил почти посредине экрана необычный по виду, яркий след отраженного сигнала.
 Он был овальный, с четко очерченными краями, гораздо более ясный, чем «гранулы» газа, которые мы видели в струях пламенного потока С первого взгляда я понял — это что–то странное, необычное, такого еще никто не наблюдал Электронный луч нарисовал еще дюжину кадров, наконец я подозвал своего ассистента, который стоял у радиоспектрографа, определяя скорости летящих к нам газовых вихрей.
 — Глянь–ка, Дон, — сказал я ему. — Видел ты когда–нибудь что–либо подобное?
 — Нет, — ответил он, приглядевшись, — Какие силы его образуют? Вот уже две минуты очертания не меняются.
 — Это–то меня и озадачивает Что бы это ни было, ему давно пора распадаться, такая свистопляска вокруг! А оно все остается неизменным.
 — А размеры его, по–твоему?
 Я включил шкалу и быстро снял показания.
 — Длина около пятисот миль, ширина вдвое меньше.
 — А покрупнее сделать нельзя?
 — Боюсь, что нет